Помощники премьер-министра были против назначения Амоса на высокий пост, потому что он совсем недавно прибыл в Израиль, и ему еще не доверяли. Но Харел тут же пригрозил уйти в отставку, если его рекомендацию отвергнут: он часто грозил отставкой, и всякий раз успешно. Амоса утвердили начальником службы безопасности.

Старый Зеев хорошо помнил Амоса. Это был высокий и очень энергичный человек. В нем было столько энергии, что, когда он входил в комнату, бумаги слетали со стола. Амос обладал хорошим чувством юмора и работать с ним было легко и приятно.

Почти десять лет само существование службы безопасности Шин-Бет отрицалось, пока глава правительства Бен-Гурион сам не сделал признание в июне 1957 года в кнессете.

Тогда премьер-министр сказал, что у Израиля есть секретная служба. Ее основная обязанность — борьба со шпионажем. И еще Бен-Гурион заявил: «Мы должны следить за людьми и организациями, которые составляют пятую колонну или могут стать пятой колонной».

В то время Бен-Гурион еще не предполагал, что терроризм со временем станет главной проблемой Израиля. В октябре того же 1957 года во время заседания кнессета молодой человек, находившийся на балконе для гостей, бросил гранату. От ее взрыва пострадали сам Бен-Гурион и Голда Меир, которая позднее станет премьер-министром Израиля. Террорист оказался психически неуравновешенным человеком.

После признания главы правительства Шин-Бет ежегодно представляла отчет о своей деятельности комитету кнессета по международным делам и обороне. Но депутаты знали, что ничего важного в этих отчетах нет и быть не может.

Охрана высших должностных лиц, как и защита секретной информации, тоже была одной из обязанностей Шин-Бет. Но ни Давиду Бен-Гуриону, ни сменившему его на посту премьер-министра Моше Шарету не нравилось, что их повсюду сопровождают сотрудники Шин-Бет. Хотя однажды офицер охраны вернул Моше Шарету портфель, полный секретных документов, который рассеянный премьер-министр оставил по пути из Иерусалима в Тель-Авив.

Реальных шпионов в Израиле было не много. В конце пятидесятых сирийская разведка отправила двух агентов с безнадежным заданием проникнуть на ядерный объект в Димоне, их тотчас схватили. Один иракский еврей перед эмиграцией в Израиль согласился работать на иракскую разведку, но почти сразу был арестован.

Двух шпионов разоблачил тихий и скучный Зеев. Началось это с того, что недавний эмигрант из Марокко по имени Хаим Авергил, чья жизнь в Израиле не удалась, убежал в соседнюю Иорданию и предложил властям свои услуги. Ему пообещали помочь вернуться в Марокко и снабдить деньгами, если он поработает на иорданскую разведку. Для начала перебежчику поручили допросить нескольких евреев, которые случайно оказались на иорданской территории и были арестованы. Вернувшись в Израиль, они, между прочим, рассказали и об этом странном человеке, который очень похож на еврея и говорит на иврите с марокканско-французским акцентом.

Пунктуальный Зеев записал их показания на отдельную карточку и запомнил. Когда Авергил на следующий год объявился в Израиле, Зеев заглянул в свою картотеку. Авергила арестовали, судили и приговорили к четырем годам тюремного заключения.

Через три года еще один выходец из Марокко — Мордехай Лук — сбежал к египтянам. Он явно не годился в агенты, но египтяне так обрадовались, что у них в руках настоящий израильтянин, что попытались использовать его как шпиона. Они собирались сделать ему пластическую операцию и с новыми документами отправить в Израиль, чтобы он открыл туристическое агентство: туристический бизнес — это замечательное прикрытие для разведчика, поскольку позволяет общаться с самыми разными людьми и свободно ездить за границу. Но египтяне действовали на редкость неумело. Разведчик из Мордехая Лука не получился. Он, в конце концов, попал опять в Израиль, где его приговорили к одиннадцати годам тюремного заключения.

Вот с тех пор Зеев стал присматриваться к выходцам из Марокко. Он ни с кем не делился своими сомнениями, но твердо уверился в их неблагонадежности.

Просматривая списки уехавших из Израиля, Зеев обратил внимание на некоего Мордехая Вануну, тоже выходца из Марокко.

Этот молодой человек в досье значился безработным. Он не имел отношения ни к армии, ни к секретным объектам. Его фамилия не была включена в список лиц, чей выезд за границу представлялся нежелательным. Но старомодного Зеева смутило, что за границу отправился безработный. Раз он остался без работы, значит у него не должно быть денег — так рассуждал Зеев.

Зеев написал короткие запросы в другие отделы Шин-Бет: не значится ли где богатенький безработный Мордехай Вануну?

Через два дня Зеев получил ответ из отдела, который занимался обеспечением безопасности на особо секретных объектах. Чутье не обмануло старого Зеева: Мордехай Вануну лишь недавно стал безработным. Безработные же не представляли особого интереса для Службы безопасности. Меняло дело только то, что до этого данный человек несколько лет проработал в ядерном центре в Димоне, охранять секреты которого было поручено именно Шин-Бет.

Как же могло произойти, что Вануну отпустили без предварительного с ним разговора? И зачем он вообще уехал из страны?

Пока Зеев размышлял над этой историей, союзники переслали израильтянам фотографию Вануну, выходящего из здания советского посольства в Непале.

Появление Вануну в советском посольстве подтверждало худшие подозрения Зеева. Зачем парню было идти в советское посольство, кроме как с предложением продать секреты, к которым он был допущен?

Зеев написал от руки короткую докладную записку, причесался и пошел к начальству.

Начальник Шин-Бет когда-то руководил советским направлением в отделе контрразведки и не сомневался, что советская разведка не упустит такого случая. Он был уверен, что вскоре Вануну окажется в Москве и все расскажет КГБ.

Когда нынешний начальник Шин-Бет поступил на работу в контрразведку — еще до войны 1967 года, штат российского посольства в Израиле насчитывал примерно шестьдесят человек.

Он подозревал, что добрую половину из них составляли разведчики. Его сомнения усилились, когда он обратил внимание на то, что группа советских археологов, которая приехала в Израиль, почему-то больше интересовалась текущими делами, чем древностями.

В Шин-Бет исходили из того, что Советский Союз с помощью своей агентуры, коммунистов, просоветски настроенных палестинцев пытается подтолкнуть арабов к гражданской войне против евреев, то есть превратить Израиль во второй Алжир, где французы и алжирцы много лет безжалостно убивали друг друга.

Мнимые дипломаты из чешского, польского и румынского посольств в Израиле тоже занимались разведывательной работой, и весьма активно. Иногда им удавалось завербовать кого-то из израильтян.

Начальник Шин-Бет в молодые годы сам участвовал в следствии по делу сотрудника израильского посольства в Югославии по имени Авни, который был доставлен домой и на закрытом процессе осужден за шпионаж.

Авни родился в Швейцарии, где его родители даже познакомились с Лениным. Эмигрировав в Израиль в 1948-м, он поступил на дипломатическую службу. Там им были очень довольны, поскольку он говорил на многих языках. До командировки в Югославию Авни служил торговым атташе в Бельгии, Нидерландах и Люксембурге. Он помогал Моссад, исполняя роль почтового ящика: передавал указания из Центра израильским агентам, работавшим под коммерческим прикрытием. Всех их Авни выдал.